5 июня 1947 года государственный секретарь США Джордж Маршалл произнес в Гарвардском университете десятиминутную речь в связи с присуждением ему почетной докторской степени. Протокольное мероприятие превратилось в событие историческое, поскольку в своей речи глава внешнеполитического ведомства США впервые сформулировал принципы новой американской политики по оказанию экономической помощи послевоенной Европе. Известная с тех пор как план Маршалла, эта политика принесла немалую выгоду не только европейской, но и прежде всего американской экономике.

ДИПЛОМАТИЯ ПО-ГЕНЕРАЛЬСКИ

Весной 1945 года Европа лежала в руинах. Только в Германии масса битого камня, щебня и искореженного железа, от которых следовало расчистить города, тянула на полмиллиарда тонн. Поля были изрыты воронками от снарядов и траншеями, большинство промышленных предприятий стояло, десятки миллионов европейцев были без работы. А в Америке, экономика которой тоже испытывала не лучшие времена, герой двух мировых войн, бывший начальник штаба армии США 65-летний Джордж Кэтлетт Маршалл с тревогой следил за безответственным, по его мнению, «хаотическим разрушением американской военной мощи». Маршалл был генералом, а не историком. Однако, по свидетельству знавших его людей, он много читал и хорошо усваивал прочитанное. Да и собственный опыт подсказывал ему, что Америка может наступить на те же грабли, что и по окончании первой мировой войны, когда охватившая страну победная эйфория привела нацию к самоизоляции, а нежелание американцев ввязываться в дела послевоенной Европы, как считал Маршалл, способствовало появлению нацизма и привело к новой мировой войне.

Еще в 1943 году генерал разрабатывал детальный план поэтапной демобилизации и реорганизации вооруженных сил США. И в своих публичных выступлениях сразу по окончании войны будущий политик и государственный муж настаивал на том, что изоляционизм для Америки смертельно опасен и что страна должна ощутить историческую ответственность за развитие послевоенной Европы.

Но речи генерала не возымели действия, и в ноябре 1945 года Маршалл, отдавший американской армии 44 года жизни, подал прошение об отставке. Однако президент Трумэн имел на героя войны свои виды и предложил ему пост государственного секретаря, иначе говоря, министра иностранных дел. Прекрасная репутация и большой жизненный опыт Маршалла должны были пригодиться главному дипломату Америки при устранении трений, наметившихся между бывшими союзниками. В ту пору отношения начали портиться не только между западными странами и советским бло-ком, но и между США и Западной Европой.

Это, а также явное ослабление роли Великобритании в Европе, и, напротив, усиление роли СССР, привели американского госсекретаря к мысли о том, что Старый Свет нуждается в срочной и массированной американской экономической помощи для восстановления разрушенной войной экономики. А это вопрос не столько экономический, сколько политический, имеющий огромное значение для будущего и Европы, и Соединенных Штатов. Оставалось только убедить в этом европейцев и, что самое главное, соотечественников, привыкших любой вопрос рассматривать как раз под углом экономическим. Чтобы заставить американских налогоплательщиков Раскошелиться на восстановление вновь ставшего далеким Старого Света, необходимо было проявить чудеса дипломатии. И Маршалл доказал правильность выбора президента: экс-генерал и госсекретарь не только по военному четко сформулировал свой план, но и дипломатически безукоризненно провел его в жизнь. Местом и временем решающего удара был выбран Гарвард 5 мая 1947 года, в этот день Маршаллу должны были присуждать почетную докторскую степень. Чтобы избежать нежелательной утечки информации (госсекретарь понимал, что в обоих полушариях реакция на его план будет неоднозначной), о предстоящей акции не знали ни большинство сотрудников госдепартамента, ни сам лрезидент. Но ряду влиятельных европейских политиков Маршалл через верных людей намекнул о предстоящем выступлении.

Такая партизанщина могла стоить ему карьеры. Но боевому генералу было не привыкать принимать самостоятельные решения и нести за них ответственность. Джордж Маршалл рассчитал правильно: его выступление произвело эффект разорвавшейся бомбы. И свежеиспеченный почетный доктор Гарварда в одночасье стал политической звездой и Старого, и Нового Света.

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ ПО-АМЕРИКАНСКИ

К тому времени идеи восстановления европейской экономики носились в воздухе. Но первые попытки предоставления американской помощи некоторым европейским странам (в форме долгосрочных низкопроцентных кредитов) оказались малоэффективными и, к тому же, увязывались с идеологическими требованиями. В американской внешней политике тогда дарила доктрина Трумэна, согласно которой США помогали только странам, активно противостоящим наступлению коммунизма. Это не могло не вызвать противодействия со стороны Франции, Италии и других государств, где после войны были сильны позиции коммунистов. Чтобы избежать нежелательных сравнений своего плана с президентской доктриной, Маршалл поручил доверенным сотрудникам составить десятиминутную речь так, чтобы во-первых, сделать упор на экономику, а не на политику. А во-вторых, всячески акцентировать идею европейской интеграции и кооперации для решения общих проблем. Фактически это означало первый шаг к созданию Евросоюза.

А сам Маршалл включил в текст речи еще один пункт, взрывоопасный, но чрезвычайно тонкий: формально американская помощь гарантировалась всем без исключения европейским странам, включая СССР и его сателлитов. Таким образом, с Америки снималось подозрение в том, что предлагаемый план – еще одна завуалированная попытка протащить доктрину Трумэна. Страны советского блока, как правильно рассчитал генерал-дипломат, вряд ли пойдут на создание Европы, открытой для движения не  только товаров и финансов, но и информации и людей.  Суть новой революционной программы состояла в том, что на сей раз европейские страны сами должны были составить планы восстановления собственных экономик. От Соединенных Штатов требовалась только финансовая помощь, в основном безвозмездная, и лишь в незначительной части – льготные займы. Деньги шли не только на строительство жилья, но и на поддержку ведущих отраслей промышленности, в частности сталелитейной и энергетической. Кроме того, с самого начала предполагалось, что помощь будет краткосрочной, план был рассчитан всего на четыре года, чтобы не пугать американских налогоплательщиков. Чтобы сделать Европу привлекательной для американских инвестиций, план Маршалла содержал пункт, по которому частным инвесторам гарантировалась конвертация полученной прибыли в доллары. Кроме того, «подаренные» деньги европейцы тратили в основном в той же Америке, закупая оборудование и материалы. Так что с помощью плана Маршалла США с выгодой для себя избавлялись и от излишка долларов – верного предвестника инфляции. Наконец, США брали на себя расходы и по обучению европейских менеджеров, рабочих и фермеров, что также служило созданию в Старом Свете экономической инфраструктуры, желанной прежде всего для американского капитала.

ГОРДОСТЬ ПО-СОВЕТСКИ

Реакция на выступление Маршалла в Гарварде последовала незамедлительно. Вопреки мрачным ожиданиям, президент поддержал инициативу госсекретаря, сочтя его «именную» доктрину и план Маршалла «всего лишь двумя скорлупками одного ореха». Сам автор плана расценивал его как альтернативу доктрине Трумэна, полагая, что экономический подкуп – более тонкий инструмент, чем идеологическая дубина, но, разумеется, не говорил об этом публично.

3 апреля президент поставил свою подпись на историческом документе, первоначально названном законом об иностранной помощи. Между тем опросы общественного мнения показывали, что к июлю 1947 года больше половины американцев ничего не слышали о плане Маршалла. Перед администрацией встала задача проведения кампании, которая «просветила» бы нацию на предмет того, куда и сколько идет денег налогоплательщиков. И госсекретарь, и члены администрации десятки раз выступали с публичными разъяснениями целей и задач программы помощи Европе, в чем им активно помогали Ассоциация внешней политики и ряд влиятельных газет во главе с The Washington Post. Однако не сидели сложа руки и их оппоненты, опасавшиеся массированных американских вливаний в европейскую экономику. Многие считали, что план Маршалла никаких экономических дивидендов Америке не обещает, что это всего лишь шумная и дорогостоящая PR-акция, своего рода запоздалый возврат морального долга одряхлевшей европейской демократии, когда-то помогавшей становлению демократии американской. Ожесточенная полемика развернулась и в конгрессе. Противники плана Маршалла указывали на то, что столь тяжелое экономическое бремя раздавит и без того обессилевшую национальную экономику. А сторонники нажимали на внешнеполитический аспект: если не помочь Европе материально, то скоро ее окончательно растопчет «русский медведь». На самом деле план Маршалла был чем угодно, но только не благотворительностью. С самого начала он был призван оздоровить американскую экономику за счет массированного экспорта товаров и услуг в Европу, создания новых рабочих мест и избавления от «инфляционных» долларов. Американское бизнес-сообщество, финансовые круги, рабочие и фермеры были не менее заинтересованы в реализации этого плана, чем европейцы, поскольку он устранял угрозу финансового кризиса, спада производства и массовой безработицы.

Страсти вокруг плана Маршалла кипели и в Европе. Кто-то радовался открывавшимся перспективам, другие искали в программе американской помощи тайные ловушки и западни.

Уже 13 июня министр иностранных дел Великобритании Эрнест Бевин, услышавший о речи американского госсекретаря в Гарварде по радио, назвал ее «одной из величайших речей в мировой истории». Он тут же созвонился с французским коллегой Жоржем Вида, и 17 июня в Париже открылась международная конференция, в повестке дня которой стоял один вопрос: как Европе отнестись к американскому предложению. На конференции присутствовала и советская делегация во главе с министром иностранных дел Вячеславом Молотовым. Интерес к участию в конференции проявили и некоторые страны Восточной Европы, в частности Польша и Чехословакия. Однако уже 2 июля советская делегация, как верно рассчитал бывший генштабист, хлопнув дверью, покинула конференцию. Молотов назвал план Маршалла выражением «американского экономического империализма» и заявил, что советское правительство отвергает его как «абсолютно неудовлетворительный».

СССР не только сам отказался участвовать в реализации плана и таким образом отверг американскую экономическую помощь, но и не допустил того, чтобы ее получили его сателлиты. Более того, потом они оказались донорами для СССР, который тоже нуждался в средствах для восстановления разрушенного хозяйства. По подсчетам некоторых исследователей, за 1948 – 1952 годы Советский Союз выкачал из стран Восточной Европы около 14 млрд. долларов.

ПРЕДПРИИМЧИВОСТЬ ПО-ЕВРОПЕЙСКИ

12 июля 1947 года в Париже собрались делегаты из шестнадцати европейских стран. Были представлены все государства, не принадлежавшие к советскому блоку, за исключением франкистской Испании и оккупированной союзниками западной части Германии (как самостоятельное государство, Федеративная Республика Германии, она присоединилась к плану Маршалла только в 1949 году). На встрече был создан комитет по европейской экономической кооперации. Он должен был оговорить условия и размеры помощи каждой стране-участнице.

12 сентября окончательная сумма была названа: Европа просила у США 19,1 млрд. долларов на четыре года, в противном случае можно было ждать полного краха европейской экономики. 17 ноября президент Трумэн созвал внеочередную сессию конгресса для обсуждения вопроса о безотлагательной экономической помощи Франции, Италии и Австрии, а спустя месяц представил конгрессменам окончательный проект закона о программе оздоровления европейской экономики, в котором сумма помощи была урезана до 17 миллиардов. До этого президент провел совещание с «движущими силами» плана Маршалла – его автором, министром торговли Авереллом Гарриманом, и экс - президентом автомобильной корпорации Studebecker Полом Хоффманом. Последнему Трумэн предложил возглавить агентство по экономической кооперации – орган, который должен был осуществлять программу и конт-ролировать ход ее выполнения. Именно Хоффман, выступая перед комитетом по европейской экономической кооперации, впервые заговорил об общеевропейском рынке, свободном от таможенных и тарифных барьеров. Что касается Гарримана, то он имел неоценимый опыт в европейских делах: в годы войны был представителем президента по программе ленд-лиза в Великобритании, а затем послом в СССР. После подробного обсуждения в обеих палатах конгресса 13 марта 1948 года окончательно оформленный закон (названный законом об экономической кооперации) приняла палата представителей, а 2 апреля – сенат. Добиться успеха в Капитолии сторонникам Джорджа Маршалла помогли, как ни странно, Советский Союз и европейские компартии. Созданный в октябре 1947 года Коминформ – реинкарнация печальной памяти Коминтерна, а также события в Чехословакии в феврале 1948 года, где при открытой поддержке Советского Союза к власти на выборах пришли коммунисты, окончательно склонили американских конгрессменов в пользу срочного предоставления Европе экономической помощи. Она обошлась американским налогоплательщикам в 11,821 млрд. долларов плюс 1,505 миллиарда долгосрочных займов, которые впоследствии были возвращены.

За первые два года с начала реализации программы была истрачена большая часть американских денег, экономика всех охваченных помощью стран почти приблизилась к довоенному уровню, объем промышленного производства превысил довоенный на 15 процентов. Что касается американской экономики, то, как и предрекал Джордж Маршалл, она счастливо избавилась от излишка долларов и значительно укрепила свои позиции на сложившемся с ее помощью европейском рынке. С началом войны в Корее в июне 1950 года план Маршалла подвергся существенной трансформации, и в следующем году его сменил закон о взаимном обеспечении безопасности, который увязывал экономическую помощь с военной.

А 10 декабря 1953 года Джордж Маршалл получил в Осло Нобелевскую премию мира. Сам он говорил, что из всех наград, полученных им за почти полувековую службу, эта для него самая дорогая. Как и положено настоящему стратегу, генерал тщательно подготовил операцию и выиграл ее быстро и с минимальными потерями